Мир, в ко­то­ром мы жи­вём — это мир вре­мен­ный. Всё в нём ког­да-то на­чи­на­ет­ся и ког­да-то за­кан­чи­ва­ет­ся. И лишь не­су­щест­ву­ю­щее веч­но, ибо не име­ет ни на­ча­ла, ни кон­ца. Всё на­чи­на­ет­ся с не­су­щест­во­ва­ния и за­кан­чи­ва­ет­ся не­су­щест­во­ва­ни­ем. У не­су­щест­во­ва­ния нет ни смыс­лов, ни зна­че­ний, ни це­лей, ни со­дер­жа­ния.

Все всё за­бу­дут. Ес­ли кто-то, ко­го ты знал, ис­чез­нет из это­го ми­ра, ты ра­но или позд­но за­бу­дешь об этом и пой­дёшь даль­ше. Так же ес­ли ты ис­чез­нешь, все за­бу­дут о те­бе, и мир про­дол­жит своё су­щест­во­ва­ние без те­бя. Ра­но или позд­но мир сам ис­чез­нет, и на­сту­пит ни­что, ко­то­рое бу­дет ни­где, ни­ког­да и ни­за­чем. Ве­ка и эпо­хи сме­ня­ют друг дру­га, и то, что бы­ло смыс­лом и жизнью це­лых по­ко­ле­ний, ис­че­за­ет, не ос­тав­ляя сле­да. Ни­кто не вспом­нит ста­рые пес­ни, ни­кто не вспом­нит тех, кто жил тог­да. Слу­чай­ный пут­ник на миг ос­та­но­вит­ся, взгля­нув с удив­ле­ни­ем на мёрт­вые руи­ны сре­ди пу­сты­ни, хра­ня­щие му­мии за­су­шен­ных чёр­ных мерт­ве­цов сре­ди кам­ней, по­смот­рит на то, что не­ког­да здесь бы­ло, и тут же по­йдёт даль­ше сво­ей до­ро­гой, быст­ро по­за­быв об уви­ден­ном, что­бы са­мо­му вско­ре ис­чез­нуть в приз­рач­ной пус­то­те не­бы­тия.

Всем всё рав­но. Все чу­в­ства вре­мен­ны и про­хо­дят. Да­же са­мые силь­ные вол­не­ния и пе­ре­жи­ва­ния ра­но или позд­но пре­вра­ща­ют­ся в ни­что. Лю­бовь — это ил­лю­зия. Лю­дям ка­жет­ся, что они спо­соб­ны лю­бить. Но лю­бовь че­ло­ве­чес­кая име­ет все не­до­с­тат­ки, свой­ствен­ные люд­с­кой при­ро­де. Она сла­бая и вре­мен­ная, и ра­но или позд­но про­хо­дит. И на­с­ту­па­ет ни­что.

Всё бес­смы­с­лен­но, ни­что не име­ет смы­с­ла. Всё по­стро­ен­ное ра­но или поз­д­но раз­ру­шит­ся. Все, ко­го мы лю­би­ли, кто имел для нас зна­че­ние, ис­чез­нут, и их те­ла об­ра­тят­ся в пыль. Весь мир, к ко­то­ро­му мы при­вы­к­ли, по про­шес­т­вии со­тен и ты­сяч лет из­ме­нит­ся до не­уз­на­ва­е­мо­с­ти. И это бу­дет уже дру­гой, чу­жой мир, в ко­то­ром нет уже ни нас, ни че­го-ли­бо, что бы­ло бы для нас ва­ж­но и зна­чи­мо, чем мы бы до­ро­жи­ли и к че­му при­вы­к­ли. Мир стран­ный, чуж­дый и бес­смыс­лен­ный.

Чем даль­ше и даль­ше взгляд че­ло­ве­ка про­ни­ка­ет в бу­ду­щее, тем бо­лее чуж­дой и стран­ной ста­но­вит­ся для не­го кар­ти­на ми­ра. Вот уже нет его род­ных, его близ­ких и дру­зей, всех, ко­го он лю­бил. Вот уже нет его до­ма, все­го то­го, что бы­ло ему близ­ко и при­вы­ч­но. Нет той стра­ны, в ко­то­рой он жил, нет тех гор и рек, тех до­рог, ко­то­ры­ми хо­ди­ли лю­ди. Мир всё боль­ше из­ме­ня­ет­ся, и лик пла­не­ты пре­о­бра­жа­ет­ся без­воз­врат­но. Вот уже нет той зе­м­ли и то­го не­ба, где че­ло­век не­ког­да жил, и по­гас свет Солн­ца, ка­зав­ше­го­ся веч­ным. Но взгляд про­ни­ка­ет всё даль­ше и даль­ше, сквозь пыль и об­лом­ки по­ги­б­ших пла­нет и сго­ре­в­ших звёзд, в при­з­рач­ную и без­жиз­нен­ную чёр­ную кос­ми­че­с­кую пу­с­то­ту. И там, в са­мой глу­би­не мо­ж­но раз­гля­деть пре­дел ми­ра, ко­нец всех вре­мён. Это са­мый по­с­лед­ний день из­вест­ной нам все­лен­ной, где вре­мя ис­то­рии за­кан­чи­ва­ет­ся. И за ним на­сту­па­ет без­ли­кое и бес­смыс­лен­ное ни­что. Не­бы­тие скры­то за ви­ди­мым ми­ром, как за раз­но­цвет­ным за­на­ве­сом, ото­дви­нув ко­то­рый, мо­ж­но уви­деть не­ч­то по­хо­жее на сте­ну из тьмы, без­мер­ное не­ч­то, ко­то­рым за­кан­чи­ва­ет­ся всё в этом ми­ре. Са­мо вре­мя за­вер­ша­ет­ся там, на этом по­ро­ге вни­ку­да, в бес­смыс­лен­ное ни­что.

Лю­ди, ко­то­рым до­ве­лось взгля­нуть в эту чёр­ную без­д­ну, ста­но­вят­ся мер­т­вы ещё при жи­з­ни. Их охва­ты­ва­ет бес­смыс­лен­ность и без­раз­ли­чие. Взгляд их пуст, мёртв и без­учас­тен, а жизнь пре­вра­ща­ет­ся в су­щес­т­во­ва­ние без це­ли и смыс­ла. В их выж­жен­ных тьмой гла­зах уже не за­го­рит­ся огонь жиз­ни, они уже ни­ко­г­да не бу­дут ра­ды и сча­с­тли­вы, и ни­ко­г­да не смо­гут лю­бить. Они на­все­г­да утра­ти­ли веч­ность жиз­ни, по­гру­зив­шись во тьму ве­ч­но­го не­бы­тия ...